– Помоги нам Людмила… – прошептал Весельчак, увидев эту картину.

Как многие крестьяне, Весельчак молился Праматери Людмиле – покровительнице земледелия. Правда, не очень-то верил, что сейчас она сможет помочь. Людмила только посылает летние дожди и теплые весны, да и то не всегда, а когда бывает в хорошем настроении. Еще иногда вылечит корову от болячки… Не ей тягаться с Янмэй или Агатой на поле боя. Так что Весельчак трусил. Прямо, откровенно и без малейшего стыда.

Прежде, под Лабелином, оба – Джо и Весельчак – были кусочками огромной массы простого мужичья. Это давало надежду: в случае чего, можно затеряться, а если нет, так спастись своим низким происхождением. Дворяне не станут казнить мужиков тысячами без разбору. С черни малый спрос, как с коня или собаки. К тому же, мужики нужны лордам: кто будет поля возделывать, дома строить, одежду шить, дрова колоть?.. Не сами же дворяне, в конце концов!

Сейчас дело иное: Весельчак и Джо затесались в табун отборной северной знати, самых ушлых и наглых агатовцев. А значит, нигде не скроешься, ничем не оправдаешься. Если победит император, отправит на плаху всех подчистую. Весельчак не находил себе места, не ел, почти не спал. Тревожно рыскал по вагону, высматривал запасные двери, бросал намеки, мол, не спрыгнуть ли?.. Не спрятаться ли под сиденьями и отсидеться в вагоне, когда прочие пойдут на бой?.. Но все же оставался с Джоакином. Кто знает, почему. Возможно, мечтал о трофейном золоте из столицы. Или боялся джоакинова меча. Или верил, что лопатка все равно найдет везде: в поезде ли, в поле – все едино.

Джо тоже почти не спал в дороге, но по иной причине: от бешеного хмельного азарта, бурлящего в груди. Так колотится сердце пантеры, бросающейся на лань, или сердце картежника, видящего на кону груду золота. Буквально вчера Джоакин жил в обычном мире, где корявые мужики с кривыми копьями, где скверная каша и грязь под сапогами, где сержант орет про «безрогих свиней». И вдруг, в один миг, перенесся в легенду. Искровые машины, бесстрашные люди, головокружительные планы. Безумная цель, на которую не замахнулись бы и Праотцы! Это сказка, в которой нет мелких людей, а только великие герои и ужасные злодеи; в которой не дрожат за свою шкуру, а разят врага недрогнувшей рукой; в которой не издыхают в луже крови, вопя от боли, а восходят прямиком на Звезду, обронив напоследок гордые и звучные слова.

Да, въезжая в Землю Короны, он холодел всей кожей. Но теперь страх миновал, величие событий затмило его. В этой сказке нечего бояться, ведь здесь в принципе нельзя умереть: что бы ни случилось, все равно останешься жить на струнах лир, на языках певцов. Сотни рукотворных звезд над Фаунтеррой стали кульминацией этого чувства. Небо с сотнями звезд – и оно будет нашим!

– Пойдешь в арьергарде, – бросил он Весельчаку с высоты своего полета. – Во фронте от тебя мало толку. Потом, после боя найдемся.

Забавно: часом позже леди Аланис Альмера сказала ему почти те же слова.

– Джоакин, мы с вами пойдем в арьергарде. Во фронте будут иксы Деймона. Вы останетесь при мне – то есть, в безопасности.

– В безопасности?.. – Джо вздрогнул, будто в лицо плеснули холодной водой. – Я не ради безопасности стал воином, миледи!

– Вы поклялись служить мне. Будьте рядом и оставайтесь в живых. От вашего трупа мне слишком мало пользы.

– Но, миледи…

– И защитите меня! Хотите, чтобы я просила об этом кайров герцога?

– Никак нет, миледи, – хмуро кивнул Джоакин.

Они сошли на перрон, когда бой на вокзале уже кончился. Немного людей охраняли станцию – десятка два гвардейцев. Теперь их тела валялись на брусчатке, скорчившись, будто от мороза. Крупными хлопьями шел снег. Узкие снопы лучей лились из окон вагонов, овалами света пятнали платформу.

– Кто-то сбежал?.. – спросил герцог, и кузен Деймон ответил:

– Ни один. Все тут.

– По коням.

У лошадиных вагонов возникла недолгая толчея. Иксы разбивались по двадцать человек, седлали коней и плотными отрядами выплескивались на привокзальную площадь. Не задерживаясь там, ныряли вглубь улиц. Площадь была освещена, улицы – темны. Вливаясь в них, кайры мгновенно исчезали из виду. Хитро, – подумал Джоакин. Отряды рассеются по городу, никто не сможет ни сосчитать их, ни проследить путь, ни встретить и уничтожить одним ударом. В назначенном же месте все войско сольется воедино.

В одной из первых двадцаток улетел Деймон Ориджин, герцог был в пятой или шестой. Перед тем, как прыгнуть седло, он подошел к Аланис.

– До встречи у Пера и Меча, миледи.

– Удачи вам, милый Эрвин.

Она обняла его, прижавшись здоровой щекой к щеке Ориджина. Они стояли так непозволительно долго: дюжина снежинок успела упасть на волосы миледи. Потом герцог сел на коня и умчался со своей двадцаткой. Аланис сказала Джоакину:

– Будьте добры, приведите мою лошадь. Скоро наш черед.

Привести лошадь?.. Джо в сердцах крикнул Весельчаку:

– Найди кобылу миледи и тащи сюда!

Половина войска северян двигалась пешком: все лучники и часть кайров. Пешие не делились на мелкие группы, а наступали единым отрядом. В центре этого отряда, со всех сторон защищенные пехотой, ехали верхом Аланис, Джоакин с Весельчаком и трое кайров. Весельчак чувствовал себя в седле препаскудно, с позволения Джо спешился и повел лошадку в поводу. Хэммонд нес вымпел на острие копья – он являлся командиром отряда.

Пехота втекла на широкую улицу, что начиналась от привокзальной площади. Улицы в больших городах называются как-то особо: то ли проспекты, то ли бульвары – Джоакин не очень разбирался. Словом, широкая улица. Красивая: большие дома, башни, какие-то арки. На башнях искрами выложены дворянские гербы, многие арки тоже подсвечены, перекидываются над темной улицей сияющими мостами. Через переулки висят гирлянды из бумаги или жести. Окна домов не забраны ставнями, как подобает ночью, а блестят стеклами. На них какие-то пятна… Нет, это рисунки красками. Вот в доме загорелся свет, и стали видны смешные лось и кролик на стекле.

– Что за балаган? – буркнул Джо. – Как будто здесь дети живут.

– Скоро новый год, глупый! – ответила Аланис. – Город украшается!

Ее глаза блестели от радостного возбуждения. А вот кайру Хэммонду не понравились светящиеся окна.

– Припугни их, – сказал он стрелку. – Нечего пялиться.

Лучник выпустил три стрелы, и три стекла разлетелись со звоном. Горожане, что сунулись было в окна, мигом закрыли ставни.

Скоро отряд вышел на круглую площадь с фонтаном в центре. Джоакин оглядел ее с тревожным предчувствием: дома на площади высокие, каменные, стоят вплотную друг к другу; переулки узки и редки. Площадь выглядит как отличное место для засады: можно дать отряду полностью выйти на нее, потом перекрыть латниками все выходы и расстрелять арбалетами из окон. Единственное укрытие на площади – каменная поилка для коней. И тихо так, что поневоле заподозришь неладное. В свежем снегу каждый звук тонет.